Мистер Джереми – Порноактер с большой буквы. Член Гильдии театральных актеров США, режиссер и просто выдающаяся в сфере фильмов для взрослых личность. Биография Рона Джереми насыщена, а сам он довольно откровенен. Доказательством тому служит его обширное интервью для издания «Time».
Жизнь и карьера
Time: Как началась твоя карьера в порноиндустрии?
Рон Джереми: Как и многие еврейские мальчики, я работал в Кэтскилле официантом и метрдотелем в отеле «Парамаунт». Я занимался театральным искусством, но было тяжело. Тем более в Нью-Йорке – там тяжело чего-то добиться, если ты не принадлежишь к Гильдии киноактеров. У меня не было денег.
Мы с моей девушкой Элис решили сделать снимки в роскошном крыле «Парамаунта». Мы знали, что девушки могут сняться в «Плейбой» и продвинуться в театре или на экране. Я решил попробовать. Моя девушка сделала фотографии и отправила их в «Плейгерл». Я подумал, вдруг они позовут меня в Лос-Анджелес, а я пока буду там смогу найти подработку в Голливуде.
Из «Плейгерл» позвонили. Сказали, что у них есть хорошие новости и плохие. Плохие новости: они не собираются оплачивать мне перелет. Хорошие новости: они решили использовать наши снимки.
Time: Как общественность отреагировала на фотографии?
Рон Джереми: Мне пришлось использовать свое настоящее имя – Рон Хайатт, из Куинса, Нью-Йорк. Рон Хайатт любит заниматься дельтапланеризмом и парусным спортом, когда у него есть такая возможность, и работает над своей магистерской степенью в области специального образования. Множество людей отправились на поиске Р. Хайатта из Куинса, но нашли они мою бабушку, Роуз Хайатт.
Мою бедную бабушку доставали днями и ночами, в основном парни. «Плейгерл» нравится думать, что их основная аудитория – девушки. Нет, нет, нет и нет. В основном это геи. Моей бабушке пришлось переехать. Мой отец усадил меня и сказал: «Не знаю, в какие дурацкие дела ты впутался. Делай что хочешь – ты уже взрослый. Но больше не смей использовать нашу фамилию». И я начал использовать свое второе имя – Джереми.
Time: Каким был твой путь в порноиндустрию?
Джереми: Я бросил преподавание, так как денег оно не приносило. После «Плейгерл» я пошел к знакомому режиссеру. Джо сказал, что снимает только порно, а я ответил, что это грязно.
Несколько месяцев я играл в театре. И умирал с голоду. Я вернулся к Джо, решив, что это не такая уж плохая идея. Я спросил у своей семьи, что они об этом думают. Они ответили, что эта затея не вызывает у них безумного восторга, но я могу попробовать, если считаю, что меня ждет популярность. И вот Джо снял меня в фильме «Тигрицы и другие людоеды». На мне был грим, под ним не было видно лица.
Time: Тебе было неловко во время съемок?
Джереми: Да, немного. Там были профессионалы с опытом. У меня все поднималось не так быстро, как у них. Это было неловко. И я не привык обнажаться и заниматься сексом в комнате, полной людей.
Time: Твои друзья были шокированы?
Джереми: В Кэтскилле у меня была насыщенная сексуальная жизнь. Как-то раз я даже опоздал на обед и сказал метрдотелю, что был с девушкой. Когда друзья узнали, что я снимаюсь в порно, они сказали: «Ничего удивительного, не так ли?»
Time: Что тебе нравится в твоей работе?
Джереми: Это может звучать банально или слащаво, но мне просто нравилось играть, вести диалоги. Все мои друзья по-прежнему снимались в театре за пределами Бродвея, а я снимался в кино. Да, это порно, но оно все еще идет в кинотеатрах. Тогда у них еще была актерская игра. У них были большие сценарии. Тогда еще не было ни видео, ни DVD, ни Интернета. Я пришел в то время, которое они называли золотыми 80-ми.
Time: Секс приносил удовольствие или стал утомительным?
Джереми: И то и другое в равной степени. Мне нравилось играть роль, а вот секс был 50 на 50. Всегда присутствует эта нервозность, когда приходится раздеваться перед толпой парней. А рядом еще парочка визажистов. Ты ведешь диалог и тут они такие: «Так, Ронни, погнали». В начале неловко, но потом тело и мозг вспоминают, что ты это уже делал. И все получается. И становится весело.
Time: Какими были люди в индустрии?
Джереми: В семидесятых были хиппи, сексуальная революция и Вудсток. Дети цветов. Курильщики травки, которых время от времени можно было увидеть с кокаином или таблетками. Большинство из них учились в колледже. Дома у многих были разрушены или же там вершилось насилие. На лекциях в колледже я говорил, что порно – часть Голливуда.
Были дети, которые просто хотели сделать что-то безумное и глупое. Были актеры, которые мечтали о блестящей карьере и засели в порно, потому что пробиться было убийственно трудно.
Time: Тебе удалось разбогатеть на этом?
Джереми: Достаточно. Но скорее благодаря маркетингу – газеты, рекламы таблеток для пениса, скейтборды и футболки. Все это сделало меня довольно богатым. Также реалити-шоу. Выступления в клубах, раздача автографов на встречах с поклонниками и т.д. Это знатно увеличило деньги на моем банковском счете.
Time: У тебя были романтические отношения?
Джереми: Это очень, очень сложно. Если взглянуть на статистику, мы увидим, что большинство браков не работают. А жаль – ведь все может быть иначе. Не знаю, суждено ли людям быть моногамными. Древние цивилизации моногамии не придерживались. А христианство заставило нас чувствовать вину за свои похождения.
Можно быть эмоционально моногамным и физически полигамным. Считаю, что Виагра – величайший дар моногамности. Она не понадобится тебе для встречи с блондинкой на углу улицы или во время танца на коленях. Зато пригодится для секса с пятидесятилетней женой, с которой ты живешь уже двадцать лет.
Time: Ты еще снимаешься?
Джереми: Несколько дней назад я снялся для фильма великого режиссера из Нью-Йорка. Это был бесплатный порнофильм. Я занимался сексом с милой девушкой Кэнди. Она сейчас здесь, потому что осталась ночевать (на заднем фоне слышно смех). А еще я снимаюсь в Аризоне в хоррор-фильме «Восхождение кровавой луны».
Time: Это все еще весело?
Джереми: Мой отец предупреждал меня об этом, а я не хотел признавать, но либидо с возрастом действительно слабеет. Природа жестока! Ты становишься старше, вот тебе уже пятьдесят, и заниматься этим становится сложнее.
Мне 55, и это немного напрягает, но не до такой степени, чтобы это было рутиной, потому что тогда я просто не стал бы этого делать. Мне больше не нужно заниматься порнографией по экономическим причинам. Однако мне нравится быть в курсе событий. Я не хочу быть бывшей порнозвездой.
